Любовь, да и только.
Автор: Смерть
Рейтинг: G
ПЕРСОНАЖИ/Paring: ГГ\ДМ\ДУ\СС т.д.
КАТЕГОРИЯ/ЖАНР: Юмор, романтика
ОТ АВТОРА: Зашла я как-то в раздел Fan fictions. Почитала, посмеялась, и воодушевлённая всем этим решила написать свой рассказ про экзистенциальную любовь, которой не суждено сбыться ...
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: Осень выдалась ранняя: по речке уже поплыли первые утоп¬ленники. Но сегодня милые, с детства знакомые кар¬тинки природы не радовали Гермиону Грэйнджер
Да, Герми страст¬но любила себя: стройную, с нежным разлетом бровей и двумя мечтательными карими глазами по обе сто¬роны носа. Но полюбит ли ее граф так же мучитель¬но, до судорог и мигрени?!
Комментарии: Bez Kommentariev!
Статус: Закончен
Предыстория.
Унылым постмодернистским утром я открыла глаза и нехотя высунулась в окно. Все погрязло в коррупции. Солнце светило лишь «крутым», дожди мочили тех, у кого не было «кры¬ши». Откупиться можно было от всех, даже от зем¬летрясения.
До вечера оставалась еще куча времени. Можно, бы¬ло выпить кофе, сочинить рассказ или покончить жизнь самоубийством. Я решила начать с кофе, а то если сыграешь в «русскую рулетку», так башка потом просто раскалывается, и никакие идеи в нее уже не лезут.
В детстве я вообще была задохликом. Чтобы хоть как-то выделиться среди сверстников, решила поскорее вы¬расти и написать медиативную прозу про то, как я была задохликом. И еще про экзистенциальную любовь, которой не суждено сбыться. Чтобы, значит, достало до нутра любого человека, пусть он даже не умеет от¬личить японский иероглиф от китайского мандарина. Тогда я еще не задумывалась над тем, что обвинять меня в гениальности слишком опрометчиво.
Год для меня выдался просто ужасный: три февра¬ля и ни одного апреля. Наступило лето, но лучи сол¬нца почему-то были окрашены в странные мутные оттенки. Я продолжала ходить в университет, однако мне уже осточертели все предметы: теневая экономика, теневая политика, теневая живопись... К черту! Пепельница, кофейная чашка, сахарница, носки — все слишком умны и делают вид, что не слышат, Ду¬ра здесь одна только я. Вечно вляпаюсь в какую-нибудь бодягу.
Например раньше, вечерами я подрабатывала в фирме, кото¬рая поручила мне считать лысых на Гиндзе. Если кто не знает, Гиндза — это токийский Бродвей. Вернее, Бродвей — это нью-йоркская Гиндза. Блеск, треск, визг. И среди всего этого я хожу и считаю лысых про¬хожих. Мол, эта информация нужна изготовителям париков. Но я-то быстро скумекала, что к чему. Лыси¬на, как и всякий блестящий предмет, отражает сол¬нечные лучи в атмосферу. Значит, чем больше на зем¬ле лысых (а число их возрастаете каждым годом), тем быстрее идет глобальное потепление. Вместо того, что¬бы бороться с загрязнением воздуха, эти скоты, на¬верно, решили уничтожить всех лысых!
Кстати, о подсчетах. У меня давно закралось сомне¬ние в том, что трижды три — девять. Почему не сорок, не сто пять? Нет — девять, и точка! Когда мне стукну¬ло восемнадцать, то есть дважды девять, я совсем чок¬нулась от этой ханжеской арифметики. Чем бы ни за¬нялся — депрессия, хочется блевать цифрами.
Чтобы хоть как-то побороть свою лень я решила заняться делом. Я решила посидеть в и-нете. Несколько часов я лазила по сайтам безрезультатно. Ничего интересного. И интереса ради я решила заити на какой-нибудь сайт по ГП. Зашла я в раздел Fan fictions. Почитала, посмеялась, поплакала, и воодушевлённая всем этим решила написать свой рассказ. По прочитанному я узнала что самый распространенный персонаж здесь это Северус Снейп.
Чтоб окончательно проснуться я решила выпить кофе, и неохотно поплелась на кухню. На кухне у меня стоял ста¬рый музыкальный автомат, внутри него сидел чувак с гитарой и пел что-нибудь из Боба Дилана, Армст¬ронга, Генделя и других клевых лабухов. Когда у него пересыхало в глотке, я наливала ему стаканчик прямо в автомат. Виски он терпеть не мог — пил только колу. Мои друзья на¬зывали его Альтер Эго-сан. Когда я одна, я болтаю с ним о жизни и о музыке. Он убеж¬дал меня, что «Битлз», конечно, были японцами, иначе как бы они додумались до песни «Йеллоу саб-марин»?
Но вернёмся к нашему дорогому Снейпу. Надо ещё придумать жанр, героев подобрать, подумать о чём писать...
Немного подумав(листов этак пять)о чём будет рассказ я выбрала героев(чтоб было понятно кто и где):
1.Во первых главная героиня будет – Гермиона Грэйнджер.
2. Лучшая подруга главной героини будет – Джинни Уизли
3. 4. Вторым мужем Мисс Грэйнджер - Данте Алигьери (Новый персонаж)
5. Графом и будущим женихом главной героини будет – Драко Малфой
6. Святым отцом будет – Альбус Дамблдор (а точнее Отец Дамблдор)
7. Лучший друг главной героини – Рон Уизли
8. Супругой Рона будет – Луна Лавгуд (Уизли)
9. Горничной будет - Нимфадора Тонкс
10. Главврачом будет – Невилл Лонгботтом (а точнее доктор Лонгботтом).
11. Экспериментатором будет – Северус Снейп.
12. Аврором будет – Гарри Поттер.
13. Главным аврором – Перси Уизли
Я хо¬тела даже запатентовать эту идею, но тут зазвонил мой мобильный телефон. На нем звучала мелодия «Хау-Ду-Ю-Дог». От нее еще с детства у меня на¬чинала чесаться спина. Поэтому я просила Лёшу(Лёша, а точнее Алексей Степанович Амебьев, старший оперуполномоченный по особо мокрым делам. В душе он оставался все тем же романтичным и впечатлительным Лешей, которого я помню еще со школьной скамьи подсудимых. Надевая бандитам наручники, Амебьев по-прежнему потел от смуще¬ния. А если порой ему случалось застрелить в день трех-четырех правонарушителей, он не мог заснуть, пока полковник Травушкин, которого и подчинен¬ные, и уголовники и я звали просто Дядя Ваня, не по¬читает ему на ночь «Незнайку в Солнечном городе».) зво¬нить мне почаще. Он-то, небось, думал, что я в него по уши влюблена, а я просто слушала «Хау-Ду-Ю-Дог» и балдела:
—Привет чувиха! — крикнул в трубку он. — Как типа дела?
— Все чисто конкретно —окая, ответила я.
Александр Амебьев просто восхищался моими рассказами, и готов был на все, лишь бы в моем новом сочинении он выглядел хотя бы как негатив положительного героя. Но мне ли, Эмилии Романовой тусоваться с быдлом, не знаю¬щим, в какой руке принято держать нож, а в какой — пистолет? Интересно, как бы на моем месте поступил Данте Алигьери? Уве¬рена, что он вовсе не был таким флорентийским лохом (или, как выражались тогда, «гвельфом»), каким его изображает мои виртуальный друг Шиз О'Френик с которым я общаюсь по аське.
Ну да ладно, на чём это я остановилась, точнее на ком ... ах да, начинаю рассказ.
Любовь да и только
Лишай листвы вяло отражался в плесени леса. Осень выдалась ранняя: по речке уже поплыли первые утоп¬ленники. Но сегодня милые, с детства знакомые кар¬тинки природы не радовали Гермиону Грэйнджер. Она рассеянно обрывала то ромашки, то уши дворовым мальчишкам. Выходило: «любит». Да, Герми страст¬но любила себя: стройную, с нежным разлетом бровей и двумя мечтательными карими глазами по обе сто¬роны носа. Но полюбит ли ее граф так же мучитель¬но, до судорог и мигрени?! С Чёрного озера слышались озорные голоса: «Раз-два-три, милый, приплыви!» Окрестные девчонки тоже гадали на суженых: кто раньше увидит утопленника, той первой идти под венец. Заметив волнение дочери, Мама пожала плечами:— Вздор и суеверия! Я, например, сперва встре¬тила твоего рара, а уж потом он утонул. Верно, Дан? Даник Петрович, ее второй муж, смахнул с холеных усов крошки хорькового паштета:
— Уж как я уламывал покойника! Мол мистер, пожелей жену и дочку, говорю, может, вас лучше удавить? Или же наступить вами на гадюку? Помните, господа, какие гадюки уродились тогда в Хогвартских подвалах, сам-шестой! Не-ет, только пузыри пускает...
Тут Джинни вспылила:
— Какой эгоизм! У нас один тип тоже решил свести счеты с жизнью на почве несчастной любви к латы¬ни. Но как воспитанный человек он не стал портить настроение окружающим. Вырядился Дедом Моро¬зом, взял мешок с подарками и повесился на новогод¬ней елке. Вот потеха-то была!
Все засмеялись. Гермиона нежно погладила под столом голую Джиннину ногу, покрытую трехдневной девичьей щетиной. Отец Дамблдор покачал головой:
— Жизнь, дочь моя, дается человеку один раз, и про¬жить ее надобно так, чтобы не было мучительно больно...
— Бог — это всего-навсего электромагнитное по¬ле, — встряхнул белокурой гривой граф Малфой. — А человек, отче, это звучит гордо!
Герми наконец-то встретилась с ним глазами и за¬лилась румянцем. От смущения юноша поперхнулся мочеными яблоками. Чтобы замять нелов¬кость, Молли Уизли распорядилась подавать свое коронное блюдо. Отведав его, скотопромышлен¬ник Уизли восхищенно крякнул:
— Лучше, чем в «Славянском базаре», — голову на отсечение даю!
— Ловлю вас на слове, милейший! — Поттер схва¬тил со стены кривой кавказский клинок и полоснул Рона по шее. Горничная Тонкс ловко подхватила его башку, продолжавшую жевать, и понесла ее на кухню.
Супруга Уизли Луна вытерла платочком красные брыз¬ги с рукава, посетовала:
— Стоит Рону завидеть какой-нибудь деликатес, и он сразу же теряет голову!
— Да разве он один? — усмехнулась Молли. — Посмотрите вокруг: только доктор Долгопупс у нас святой, весь вечер пьет лишь чай! Диету соблюдает, видите ли! Еще меду, доктор?
— Медофил! — фыркнула Герми и потянула Джинни во двор. Ночная прохлада бесстыдно забиралась им под мантии. Заговорщицки переглянувшись, девуш¬ки сблевнули. Одинокая ночная птица грустно вто¬рила им. Глядя на небосвод, густо осыпанный звезд¬ной перхотью, Гермиона нараспев прочла:
— В дворцах эмалевых печалей,
В садах нефритовой листвы
Вы так меня не понимали
— От пяток и до головы!
— Эх, Гермиона... — вздохнула Джинни. — У тебя и талант, и красота, и романтическая страсть... А моя жизнь так ординарна! Да, слушай... он и впрямь такой кошмар¬ный?
— Кто? — не поняла та. Джинни повела плечом:
— Ну, этот... из пяти букв...
— А, Снейп! — засмеялась та. — Пойдем, покажу!
Они обогнули дальний флигель и, крадучись сквозь мелкий ельник, вышли к обрыву. Из глубины доноси¬лось полурычание-полукряхтение. Герми шепнула:
— Он! Проводит эксперименты... Все¬гда один-одинешенек, ни друзей, ни женщин...
— Да кто ж на него польстится?! — поморщилась Джинни.
— Может, это и есть то недозволенное, незабыва¬емое, — возразила Герми. Наклонившись над об¬
рывом, она озорно крикнула:
— Эй, Снейп! Приходи в гости!
Тишина. Низкий страшный голос из бездны от¬ветил:
— Поднимите мне брюки!!
Барышни опрометью убежали. Когда они вернулись к гостям, те уже играли в фанты. Только граф стоял в задумчивости. Завидев раскрасневшуюся от быстро¬го бега Гермиону, он подошел к её мамаше с бокалом шампанского и произнес:
— Прошу руки вашей дочери!
— Правой или левой? — вскинулась она. Драко пожал плечами:
— Пусть будет правая...
Зардевшись, Герми протянула Малфою руку, затя¬нутую в фиалковую митенку. Он почтительно припал к ней.
— Отче, благослови! — набожно рыгнул Поттер. Отец Дамблдор отложил недоеденное лимонные дольки. За неимением иконы священник поднял над головами молодых том «Квиддич сквозь века»:
— Во имя Квиддича-отца, Квиддича -сына и Квиддича -святого духа...
Страстно целуя Гермионину руку, жених с хрустом впился в ее запястье.
— Охальник! Нетто до свадьбы можно?! – охнула старая нянька.
— Завидуешь, старая, что у самой зубов не оста¬лось? — усмехнулась Джинни.
— Да, барышня в самом соку... — Луна часто-ча¬сто дышала.
Внезапно Малфой отпрянул, схватившись за щеку:
— Я зуб сломал... Как это понимать, господа?!
Мама игриво качнула веером:
— Пустяки! Прошлым летом к Гермионочке сватался один аврор, наш сосед. Гусар! Ему, знаете ли, па¬лец в рот не клади... Вот и пришлось выписывать до¬ченьке из Швейцарии запасную руку. Все в один го¬лос твердят, что она даже лучше настоящей!
Драко истерически расхохотался:
— Не закажете ли и мне искусственную челюсть в счет приданого?
— Всенепременно, ваше сиятельство! — улыбнулась Мисс Грэйнджер.
— Вы лишь представьте нам перечень частей вашего организма, каковые нуждаются в за¬мене. Но как ваш искренний друг хочу дать один практический совет: никогда не употребляйте в пищу сырое мясо — даже своей кровной невесты. Велите отварить его в белом вине с майораном, да припустить под соусом бешамель — пальчики оближешь!
— Но Ницше считает, что вино... — начала было Джинни...
— Такой день, а вы с цитатами! — рявкнул Поттер. — Граф, голубчик, не обращайте на них внима¬ния. Давайте-ка лучше выпьем с вами на брудершафт, по-родственному!
Тонкс поднесла им наливку, настоянную на почках гусара. Допив, Поттер крепко поцеловал жениха в губы своим чувственным ртом и под крики «Горь-ко, горь-ко!» стал ласкать его. Вдруг юноша вырвался из объятий:
— Обслюнявил всего, задница Авророва...
— Наглец!! — прохрипела с кухни голова Рона. Драко харкнул в трюмо:
— Он же обещал мне «Феррари» со всеми прибамбасами!
— Все исполню, граф Малфой Голубое Солныш¬ко! Дай только собрать недоимки...— лепетал Поттер, пытаясь обнять его стройные ноги, туго обтянутые белыми джинсами. Тот брезгливо отшвырнул его. Луна холодно сказала графу:
— Фильтруйте базар, топ спег агт!
Нимфадора подала филе. Вдруг раздался оглушительный грохот. Раздробив паркет, в гостиной возник огромный змей. Миг — и гигантский змей, обвился вокруг Гермионы.
—Ты звала — я пришел, — прохрипел из-под земли утробный голос Снейпа. Все оцепенели. В наступившей тишине стало слышно, как тикает часовой механизм бомбы, которой местные анархисты попытаются взор¬вать обер-полицмейстера через двадцать лет.
Неожиданно в гостиную на скейтборде въехал доктор Лонгботтом. Он был в белом халате и бахилах. Про¬терев руки спиртом, доктор взмахнул длинным шампу¬ром, словно копьем, — и страшные кольца, сжимавшие девушку, ослабли. Вой Снейпа. Грохот падения в бездну. Разочарованная улыбка Гермионы. Аплодисменты.
— Помилуйте, я лишь исполнил свой долг земского врача, — смущенно улыбнулся Неввил и налил себе рюмку меда. Но Гарри перехватил его руку:
— Герой! Рыцарь! А вы подумали о людях, которых вы из своих донкихотских побуждений лишили кус¬ка хлеба?!
— В каком смысле? — удивился Неввил. Поттер развернул перед ним карту-трехверстку:
— Вот наши скудные почвы — одна сурепка родит. Если бы не доброхотные зелья от господина Снейпа, селяне давно бы вымерли с голоду. А как же нам те¬перь вытянуть план по зерновым? С кого райком спро¬сит за урожай? С тебя, что ли, эскулапская морда?
— Что зерновые, — подхватила Мамаша, — мы же поставляли его эксперементальное дерьмо в трид¬цать стран! Даже в Эквадор, хотя там своего гуано хоть завались. Но за марку «Снейп Интернейшнл» они нам такую валюту отстегивали! Мы дом культуры построили, ферму на сто свиноматок, больницу... Ту самую, где вы, кстати, огребаете полторы ставки. Гарри, это заговор врачей-вредителей! Звони Персику!
— Я здесь, — из-за портьеры вышел человек. Он ловко вывернул Лонгботтому руку и закричал:
— Вы арестованы за злодейское убийство товарища Снейпа! Гнида, чье задание ты выполнял? Англичан, дат¬чан и разных там прочих шведов?
— Отпусти руку, дурак, — спокойно сказал док¬тор. — Забыл, что завтра я делаю тебе операцию по из¬менению пола? А еще через месяц тебя забросят в Ка¬лифорнию под именем Анджелы Дэвис. Но теперь, братец, ты будешь до конца дней своих гнить в «За-готзерне»...
— Простите великодушно, доктор! Кровью искуп¬лю! — Перси рухнул на колени. — Господа, кому вторая группа крови нужна, резус отрицательный?
Долгопупс брезгливо отшвырнул его и подул в золотой рог. Стены затряслись. Заливное пошло вол¬нами. На хрустальных цепях медленно опустился ал¬мазный куб в форме параллелепипеда. Откинулась массивная крышка с надписью «Кал-де-Кале».
-- Перси, фас! — приказал Неввил. Тот послуш¬но пополз к кубу и, заткнув нос, принес в зубах золо¬той флакон. Доктор поднял его над головой:
— Друзья, пробил час Великого Полновония! В этом флаконе новый алхимический элемент дерьмий. Он в миллиард раз эффективнее, чем продукция Снейпа. Это произведет революцию в мире! Человечество наконец-то избавится от унизительной необходимости выде¬лять переработанные продукты!
— А если у меня от ихней жратвы... — Луна схва¬тилась за живот.
— Идите и гадьте, предательница! — закричала Джинни. Гарри остановил ее:
—Пока новая система еще не отлажена, мы сможем использовать эти отходы для памятника нашему без¬временно ушедшему соратнику Снейпу.
— Я берусь изваять скульптуру безвозмездно! — вскочил Малфой младший.
— Как же вы мыслите изобразить Северуса — сидящего орлом? — ехидно прищурился Альбус.
— Не сидящего, а летящего, — парировал тот. — И не Снейпа, а Гермиону. Этот монумент будет символизировать историческую миссию английского народа. Да, пока мы по уши в дерьме. Но душа наша парит в горних высях!
У туалета сразу образовалась очередь. Перси выписывал визы на вход и на выход.
— Кто ж нам посреди года спустит лимиты на вне¬плановый объект? — вдруг помрачнел Поттер. — Дело-то пахнет миллионами... Я, конечно, выйду на первого, но чувствую, что придется пробивать фонды через Госплан, через Синод...
— — А спонсоры на что? — Луна кокетливо прижа¬лась к Поттеру переспелым бедром. — Гарри! Хва¬тит загорать, пора бизнес делать!
Зазвучала восточная мелодия. Голая Нимфадора в ко¬кошнике от Гуччи вынесла на серебряном блюде под¬румяненную голову Рона. Доктор Лонгботтом приставил ее к его туловищу и сбрызнул из золотого флакона. «Жи¬вая вода!» — догадалась Гермиона. Уизли открыл глаза и чихнул:
— Опять Нимфа перцу переложила!
Он с наслаждением раскурил сигару. Эти особые си¬гары специально для него свертывали ногами безру¬кие мастерицы из Усть-Пыжмы.
— Откроем в Эквадоре оффшор, — сказал Рон, пуская дым кольцами. — Снейп же у них типа национальный герой, так? Для начала я тоже кой-чего под¬кину на памятник. Кстати, схожу-ка я поинвестирую... Только, чур, без меня торт не начинать!
Перси, крест-накрест обмотанный туалетной бумагой, как пулеметными лентами, почтительно рас¬пахнул перед ним дверь с двумя нулями. Вспомнил об инфляции и пририсовал к ним еще два нуля.
Кусая губы, Джинни спросила Перси:
—Как вы относитесь к творчеству маркиза де Сада?
Тот пожал плечами:
— я предпочитаю Чехова. Ска¬жем, «Вишневый де Сад».
Джинни сбросила бальное платье с прыщами брилли¬антов и припала к Перси. Но мыслями девушка уже была на саммите в Каннибал-Сити. Она так дав¬но не пробовала настоящего миссионера, запеченно¬го в свежих муравьях! Джинни сладострастно застона¬ла. Перси застегнулся и раскланялся. Все заап¬лодировали. Поттер вскочил на стол. Его глаза так сверкали, что экономная Тонкс прикрутила фитили в керосиновых лампах.
— Господа офицеры, здоровье геноссе Уизли! —воскликнул он. — Гермионочка, душа моя, сядь за кла¬викорды! Мисс Грэйнджер, нашу заветную!
Все встали. Глубокое, мягкое контральто матери гибко сплеталось со звучным сопрано дочери. Гости подхватили мелодию. Она плыла над лесами и пажи¬тями, суля избавление от земных страданий: «Напол¬ним, наполним фекальи полней!»
...Гермиона и Драко вышли на крыльцо. Было свежо. Она зябко куталась в кожу, заживо снятую с кухар¬ки за пересоленный суп. Он набросил на нее свой старый походный скафандр, местами продырявлен¬ный космической молью. Девушка доверчиво поло¬жила ему на плечо свою голову, потом остальные две. Его нежное ухо, обрамленное прядями белокурых во¬лос, было так близко, так желанно... Но он сдержал¬ся. Теща права: сперва отварить в вине с майораном, а уж потом под соусом бешамель. Бешамель... Бу¬нюэль...
Драко щелкнул пальцами. Из ближнего стога вы¬шел Перси в кашемировом пальто и шелковом кашне. Он выдернул соломинку из стога и поставил перед князем бутыль с заспиртованным младенцем. Граф медленно тянул напиток сквозь соломинку, наслаждаясь утренней свежестью. Вдруг ребенок вы¬прыгнул из бутыли и впился ему в горло.
— Феденька, не надо! — светло улыбнулся князь. —Опять животик будет бо-бо. Давай-ка я тебе лучше
кашку сварю.
Он ловко накрошил в кастрюльку голубого сала и хвойного мыла. Добавил сафо и табу. Когда варево за¬кипело, плеснул в него из золотого флакона. Попро¬бовал, причмокнул губами. Но ребенок отчаянно мо¬тал головой.
— Ты кушай, а я тебе книжку почитаю, — увеще¬вал его Драко. — Открой-ка ротик. Ну вот, жил-был трупик...
Эпилог
Запели жареные петухи. С их первым криком взош¬ло солнце и растаяли тени критиков, этих санитаров литературы. Разгорался вчерашний день постмодер¬низма.
И вот я вновь сижу в своей уютной творческой кухонь¬ке, срочно написав обо всем этом еще один рассказ, восклицаю, глядясь в зеркало: «Да я же просто Чехов в юбке!». Что же касается трупа Снейпа, то с ним мы еще встретимся на страницах моих новых рассказов.
Читатели всхлипывают над волнительными истори¬ями. Волга, разлившаяся от их слез, впадает в Кас¬пийское море. Приятных вам ужасов, друзья!
Отредактировано Смерть (2008-04-05 01:10:30)
